39-я гвардейская стрелковая дивизия.

История формирования, состава, участия в боевых действиях соединений и частей.
Приоритет - сведениям, на основании которых проводится поисковая работа по соединениям и частям, сформированным на Урале, либо по соединениям, частям и подразделениям в составе которых проходили службу наши земляки.

Re: 39-я гвардейская стрелковая дивизия.

Сообщение Кондратцев Сергей Анатольевич » 13 янв 2016, 01:57

ОБЪЯВЛЕНИЕ:

Ищу информацию о Нартове Петре Николаевиче, пропавшем без вести в районе с.Трехостровское Сталинградской области 15.08.1942. Последне место службы - 39 Гв. СД 48 Гв. отд. пул. бат. Лейтенант, замкомроты. Очень жду сообщений!

Петр Иванов vu45@mail.ru
Кондратцев Сергей Анатольевич
 
Сообщений: 3271
Зарегистрирован: 22 дек 2013, 15:55

Re: 39-я гвардейская стрелковая дивизия.

Сообщение Кондратцев Сергей Анатольевич » 13 янв 2016, 02:01

АЛЕКСАНДР ИОСИФОВИЧ ПАРАДОВИЧ

Командир взвода 41 Гвардейской разведроты 39 ГвСД, Герой Советского Союза

Родился Александр Иосифович Парадович в 1920 году на станции Бурятской Читинской области, в семье рабочего. Русский, член КПСС с октября 1943 года. Окончил в родных местах семилетнюю школу. После смерти отца в 1937 году переехал в город Нижнеудинск. Работал в райконторе связи кассиром посылочного отдела. В сентябре 1941 года был призван в армию. Воевал на Волховском, Юго-Западном, 3-м Украинском, 1-м Белорусском фронтах командиром взвода разведчиков. Отличился при форсировании Днепра, за что 22 февраля 1944 года ему присвоено звание Героя Советского Союза. Участвовал в боях на Магнушевском плацдарме и в освобождении Польши. В октябре 1944 года был направлен в Сталинградскую школу пилотов. Демобилизовавшись в 1946 году, работал в Кустанайском обкоме партии. Окончил Алма-Атинскую партийную школу и Кустанайский автодорожный техникум. Ныне работает в Кустанайском пассажирском автотресте. Награжден советскими орденами и медалями и американской медалью «Крест за боевые заслуги».
Незадолго до начала войны А. И. Парадович поехал погостить к родной тётке в Ачинск. Здесь его застала война.

После месячной подготовки сибиряк попал на фронт под город Тихвин. Воевал в 59-м отдельном лыжном батальоне помощником командира лыжного взвода. Зима 1941 года была снежная, и лыжники-сибиряки очень пригодились в боях. Когда потребовалось незаметно выйти в тыл тихвинской группировки, были использованы лыжные батальоны . Они нанесли внезапный удар по гитлеровцам и участвовали в освобождении города Тихвина в декабре 1941 года. В этих боях получил хорошую боевую закалку сержант Парадович. Весной 1942 года ранение вывело его на несколько месяцев из строя. Понравившись, наш земляк был направлен в Ленинградское пехотное училище, которое тогда находилось в городе Глазове Удмуртской АССР. Но окончить его не пришлось. Летом и осенью 1942 года разгорелась Сталинградская битва. Фронт требовал резервов. И они прибывали из глубокого тыла, из военных училищ. Был послан в город на Волге со своими товарищами и Парадович. Попал он в легендарную 39-ю гвардейскую стрелковую дивизию генерала С. С. Гурьева. Сформированная из воздушно-десантных бригад, дивизия отличалась героизмом личного состава, невиданным упорством в обороне. Не одна волна фашистского наступления разбилась о гвардейские полки дивизии, как о гранитный утёс.

Сержант Парадович был командиром взвода в разведроте дивизии. В тяжелых условиях уличных боев разведчики совершали смелые вылазки к позициям врага, снимали часовых, захватывали пленных и трофеи, ценные документы. Сколько выдержки и изобретательности нужно было проявить, чтобы усыпить бдительность врага и добиться успеха. И это всякий раз удавалось Парадовичу и его разведчикам. Но большую часть времени разведчики воевали как обычная стрелковая часть.

Во время одной из жарких схваток с врагом сержант был ранен вторично. Это было в январе 1943 года, когда окруженные гитлеровцы в Сталинграде сдавались под натиском советских войск. С сожалением, что не удастся увидеть салют победы над поверженным врагом, покидал на санитарной машине сибиряк-герой город на Волге. Больше не пришлось туда вернуться, но Сталинградские бои он не забудет никогда. Напоминает о них и медаль «За оборону Сталинграда».

В один из жарких дней лета 1943 года мчался на попутном грузовике к фронту выписавшийся из госпиталя Парадович. В городе Купянске застал он родную гвардейскую дивизию, стоявшую на пополнении.

В новый бой пошёл сибиряк уже кандидатом в члены партии. Приняли его тогда же в Купянске. Снова начались фронтовые будни. Город за городом освобождали гвардейцы, вызволяли из фашистского рабства советских людей.

Запорожье, Барвенково, Днепропетровск... Последний город, как и Сталинград, долго не забудет разведчик. Именно здесь совершил он свой воинский подвиг. Предоставим же слово ему самому, ставшему к этому времени уже старшим сержантом.

«14 октября наша 39-я гвардейская Барвенковская дивизия заняла Запорожье, а через пять дней нашу разведку, насчитывавшую всего двадцать одного бойца, перебросили под Днепропетровск. Мы располагались в шести километрах южнее города, напротив посёлка Жукова. Ширина Днепра в этом месте была 900—950 метров. Ниже находились пороги, где переплыть или пройти было совершенно невозможно. На правом берегу проходило проволочное заграждение в три линии, а высота берега была 18—20 метров. Проволочное заграждение было заминировано. Кроме того, имелось три ряда траншей, дзотов, дотов и блиндажей. Чтобы вся эта система огня не пришла в движение, форсировать Днепр нужно было скрытно, без поддержки артиллерии, на одной понтонной лодке. Перед нашей группой стояла задача форсировать Днепр, выбить противника с занятых рубежей, закрепиться и дать возможность нашим частям вести переправу. 24 октября 1943 года в 12 часов ночи поступил приказ: через час приступить к форсированию.

Стояла тишина, только изредка были слышны разрывы снарядов и пулемётные очереди трассирующих пуль, летящие в нашу сторону па широком пространстве. Погрузившись в понтонную лодку, двинулись к противоположному берегу. Когда миновали середину реки, в небо взвилась немецкая ракета. Гитлеровцы обнаружили лодку и начали обстрел. Из всех сил, гребли мы, чтобы скорее пристать к берегу, здоровые заменяли раненых и убитых и быстро-быстро работали вёслами. Метрах в ста от берега лодку от разрыва снаряда перевернуло. Погиб командир нашей роты и восемь бойцов, а остальные оказались в воде. Сквозь разрывы снарядов, град пуль поплыли к берегу. Днепр в этом месте оказался неглубок, и скоро мы выбрались на берег и с ходу с криками «ура!» бросились вперёд. Но нас остановили проволочные заграждения. Командование ротой я принял на себя. Оставив на месте переправы двух раненых с целью отвлечь внимание врага, с остальной группой я перешёл ниже по течению. Здесь были близки пороги и по моим расчётам оборона должна быть слабее. Это оказалось действительно так. Правда, и здесь были доты и дзоты, но значительно меньше. Было здесь и проволочное заграждение. Набросив на него шинели; я с тремя бойцами незамеченными перебрались через проволоку. Но тут нас обнаружили и открыли ураганный огонь. Наше счастье, что мы находились в мёртвом пространстве, пули не задевали нас. Воспользовавшись этим, стали искать проход вверх, на крутой берег, и вскоре нашли. Пройдя несколько метров, оказались рядом с дзотом, возле находились ящики с гранатами. Вооружившись, мы забросали дзот гранатами. Уничтожили 7 фашистов и захватили три пулемёта. Видя успех, к нам пробрались по тем же шинелям через проволоку остальные наши разведчики. Вооружившись тремя пулемётами, имея большое количество патронов к ним и семь ящиков гранат, мы стали расширять захваченный участок.

Вот ещё захвачено два дзота и четыре пулемёта в них, занято около двухсот метров вдоль реки.
На рассвете на нас обрушился удар гитлеровцев. Но к нему мы уже подготовились. Правда, силы наши были невелики: всего 5 человек и из них два раненых. Но бились мы каждый за десятерых. Всего отразили девять атак, а гитлеровцы всё идут и идут... Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы к нам па плацдарм не переплыли три связиста и не вызвали огонь нашей артиллерии. Метко били пушки, ведь враг находился всего в 20—30 метрах. С помощью артиллерии все атаки были отражены, вечером на наш плацдарм переправились войска».

За этот подвиг гвардии старший сержант А. И. Парадович и был представлен к званию Героя Советского Союза.

Много фронтовых дорог прошёл герой-разведчик после форсирования Днепра: участвовал в освобождении Днепропетровска, Апостолова, Одессы, Люблина, в завоевании знаменитого Магнушевского плацдарма. Мечтал дойти до самого Берлина, но не пришлось. Осенью 1944 года он был направлен в Сталинградское авиаучилище, находившееся в Кустанае, и там его застал День Победы.

Много лет прошло с тех пор. Наш земляк навсегда осел в Кустанае, который полюбился ему. Окончил республиканскую партийную школу, автодорожный техникум, был на партийной, советской, хозяйственной работе. Сейчас он заместитель начальника управления Кустанайского автодорожного треста.

Героя войны по праву можно назвать и героем труда. Привык отдаваться делу без остатка, как тогда, на фронте. И свидетельством, тому новые награды, уже полученные за мирный труд. В том числе медаль «За освоение целинных земель».



Использованы материалы из книги И.И. Кузнецова "ЗОЛОТЫЕ ЗВЁЗДЫ ИРКУТЯН"
/выпущена Восточно-Сибирским книжным издательством 1982 г.
Кондратцев Сергей Анатольевич
 
Сообщений: 3271
Зарегистрирован: 22 дек 2013, 15:55

Re: 39-я гвардейская стрелковая дивизия.

Сообщение Кондратцев Сергей Анатольевич » 13 янв 2016, 02:04

Пополнение в 39 Гвардейскую стрелковую дивизию, 03.01.1943 года.
У вас нет доступа для просмотра вложений в этом сообщении.
Кондратцев Сергей Анатольевич
 
Сообщений: 3271
Зарегистрирован: 22 дек 2013, 15:55

Re: 39-я гвардейская стрелковая дивизия.

Сообщение Кондратцев Сергей Анатольевич » 13 янв 2016, 02:13

Бродягина Капиталина Николаевна

Авторы: Макаревич Татьяна и Сумина Алена
Руководитель: Баранова Елена Федоровна

Сталинградская битва, самое масштабное сражение Второй мировой войны, яркое свидетельство героизма советского народа. Издано столько книг, снято столько лент, что, кажется, все о ней известно. Изгибы линии фронта, количество войск, принявших в ней участие, число погибших — все эти сведения очень легко найти. А вот личные воспоминания ветеранов — они в интернете не живут…
Беседа с ветераном — это лучшие свидетельства событий битвы, гораздо глубже книг и фильмов.
Капиталина Николаевна Бродягина родилась в семье, где было шестеро детей. Друзья и близкие звали ее Капелька. Лыжи, гимнастика, санитарное дело – любимые занятия Капы. Еще до войны она мечтала стать врачом.
А когда началась война, Капа только о том и думала, как бы попасть на фронт. Несколько раз ходила в военкомат, просилась в армию, и всякий раз получала отказ – не доросла еще до армии, мала. Десятиклассница Капелька днем занималась в школе, вечером на курсах медсестер, а ночью ходила на практику в госпиталь, училась ухаживать за ранеными.
Наконец 1 апреля 1942 года Капиталина добилась своего. Она была зачислена добровольцем в Советскую Армию и направлена на фронт. Трудные испытания выпали на долю вчерашней десятиклассницы. Враг, не считаясь с потерями, рвался к Волге, рвался к Сталинграду. Каждый бой был жестоким и упорным.

«Гвардии Капа» так с суровой нежностью звали ее товарищи по оружию, рассказала нам об одном из своих подвигов.
«В октябре положение в Сталинграде было очень тяжелым. Враг имел превосходство в силах, особенно в авиации, упорно наседал на позиции, защитников Сталинграда, не давал возможности переправлять на левый берег раненых, а оттуда перебрасывать подкрепление, боеприпасы, продовольствие. Бои шли жестокие и упорные, Раненые все прибывали, а перевязывать их нечем.
В одну из ночей вызвали Капу в штаб части:
«Вам боевое задание. Переправится через Волгу, и доставить консервированную кровь и перевязочный материал». В ее распоряжение выделили двух бойцов. Легко сказать переправиться, когда на Волге, ночью светло, как днем - фашисты непрерывно вешают осветительные ракеты, и стоит показаться на водной поверхности кому-нибудь или чему- нибудь, как открывают артиллерийский минометный огонь».
Капиталина и ее помощники, после долгих поисков нашли, наконец, на берегу Волги рыбачью лодку. Поплыли. Сначала все было хорошо, но, как только лодка достигла середины реки, фашисты открыли по ней огонь из крупного миномета. До берега было еще далеко, когда одна из вражеских мин, разорвавшаяся поблизости, разнесла лодку. Один из бойцов был сразу убит. Капиталина и второй ее спутник поплыли к берегу. Нелегко это делать в ледяной воде. Сапоги, шинель все это намокло и тянуло ко дну.
Не много сил у семнадцатилетней девушки, а до берега еще далеко. Но её героизм и сознание необходимости выполнить боевую задачу, сделали невозможное. Вскоре их, обессиливших, заметили оказавшиеся неподалеку шоферы с машин с боеприпасами и доставили в медсанбат.
Обогрелись, обсушились. Получили все, что нужно, и на следующую ночь – в обратный путь. Хотя и нелегок он был, боевое задание было выполнено.
За этот подвиг Капу наградили медалью «За боевые заслуги».
После Сталинграда были бои на Северном Донце, за Барвенково, Запорожье, Днепропетровск. И везде санинструктор Девятова, вплоть до тяжёлой контузии в 1944 году под Никополем, находилась на передовых позициях, не жалела своей жизни, для спасения жизни других.
Сколько людей спасла она на поле боя! Под пулями уводила от смерти она десятки, сотни, наших солдат. Напоминанием об это служат многочисленные письма и поздравления от Ветеранов их гвардейского полка. Спустя десятилетия они пишут ей слова благодарности: « Вы спасли нас, бойцов, и мы тысячу раз говорим вам сердечное спасибо…». А об одной перевязке Капитолине Николаевне напомнили через 25 лет, в 1968 году на встрече Ветеранов части в городе Волгограде.
К Капиталине Николаевне подходит полковник с женой и спрашивает:
- Ты гвардии Капа?
- Да, - отвечает Капиталина Николаевна.
- Меня узнаешь?
Капиталина Николаевна внимательно всматривается в лицо собеседника, но вспомнить, где и когда встречались с этим полковником, да и вообще встречалась ли, так и не смогла.
- Нет. А вы не ошиблись?
- Разве я могу ошибаться? - говорит полковник, обращаясь к своей жене, продолжает: - Вот этому человеку я обязан своей жизнью дважды.
С его помощью, бывшая фронтовая медсестра быстро вспомнила гвардии воентехника Ваньку Гребенькова, которого теперь не смогла признать в полковнике.

Кыштымская поэтесса Клавдия Федоровна Дмитрина написала стихотворение о Капиталине Николаевне:
Она должна быть средь людей,
Чтоб знали, как далась Победа,
Чтоб мир хранили для детей
И чтили жизнь отца и деда.
У вас нет доступа для просмотра вложений в этом сообщении.
Кондратцев Сергей Анатольевич
 
Сообщений: 3271
Зарегистрирован: 22 дек 2013, 15:55

Re: 39-я гвардейская стрелковая дивизия.

Сообщение Кондратцев Сергей Анатольевич » 13 янв 2016, 02:15

Семья участницы Сталинградской битвы дважды получала на неё похоронки. Но она выжила в той страшной мясорубке. И 70-летие Великой Победы будет встречать вместе со всей страной.

Капиталину Николаевну Бродягину на фронте звали «сестричка» и «гвардии Капа».

Упала в обморок вместе с раненым
На скрип калитки отозвался мамин голос: «Кто там?» – «Вам письмо от дочери!» – решила пошутить Капиталина. – «Нет у меня дочери! Погибла она!» – «Да ты что, мама, это же я, твоя Капелька!»...

Первый раз весть о её гибели принёс земляк-уфалеец, вернувшийся по ранению домой. Солдат утверждал, что сам после переправы через Северный Донец укладывал безжизненную Капу на носилки. Второй раз известие было уже официальное: убита при освобождении Одессы. А между Донцом и Одессой были ещё 200 дней и ночей. Именно столько длилась оборона Сталинграда.

– Я ещё училась в школе Верхнего Уфалея, когда началась вой­на, – рассказывает Капиталина Николаевна Бродягина, с которой мы встретились в её квартире в канун юбилея Победы. – Мы тогда всем классом запросились на фронт. Но нам отказали, поскольку ни у кого не было военной специальности. А тут как раз в Уфалее формировался 1107-й артиллерийский полк резерва Главного командования. С ним я и уехала летом 1942 года в Раменское, что под Москвой. Почему меня взяли? Да потому что в школе я посещала курсы медсестёр. В Раменском полк влился в 39-ю стрелковую дивизию, и мы отправились на Дон. Все орудия перевозили с помощью конной тяги.
В первый же день пребывания на фронте случилась катастрофа: немцы прорвали оборону! Переправу разбомбили, всех лошадей перебили, а люди, бросив пушки, пытались перебраться на другой берег вплавь. Вот когда Капа добрым словом вспомнила сдачу школьных норм ГТО, в которые входило и плавание. А над плывущими уже появились мессер­шмитты, поливающие пулемётным огнём торчащие над водой головы. Неподалёку от Капы пуля угодила в девушку, которая, как и она, была санинструктором. Короткий, но пронзительный девичий крик «Мама!» перекрыл на мгновение грохот разрывов и тут же стих.

Но самое большое потрясение ожидало на берегу. К Капе подвели солдата, которому выше локтя осколком оторвало руку.

– Я впервые увидела раненого, да ещё с такой травмой. Из разодранного рукава гимнастёрки торчала белая плечевая кость, а на ней – травинки. Видимо, когда его вытащили, он какое-то время лежал на земле. Я вынула из санитарной сумки пинцет и попыталась убрать налипшие травинки. Но вместо этого ухватила нерв, свисавший белой ниточкой. Ему стало плохо, и он упал, ну, и я рядом с ним грохнулась в обморок.

Ошибки не было – снимок реальный
Но то была первая и последняя слабость, проявленная за всю вой­ну санинструктором Капой Девятовой, которую вскоре с подачи одного острослова стали называть «гвардии Капа». Но случилось это чуть позже, когда отступавшая 39-я дивизия насмерть встала в Сталинграде у завода «Красный Октябрь». Все 200 дней город отстаивали 62-я армия Василия Ивановича Чуйкова и 64-я армия Михаила Степановича Шумилова. И всё это время в рядах бойцов находилась санинструктор, гвардии старший сержант Капиталина Девятова. Доказательство тому – фотография, где запечатлён момент одного боя. Зима. У периметра полуразрушенного завода залегли пулемётчик и два автоматчика. А за куском стены наблюдает за перестрелкой солдат в подпоясанном ремнём ватнике и с каской на голове.

– Эту фотографию я увидела в 1968 году на 25-летии Сталинградской битвы в Волгограде. С недоумением прочла подпись: «1942 г. Сталинград. Идут бои в цехах завода «Красный Октябрь». Справа в каске – санинструктор, гв. ст. сержант Девятова Капа (Бродягина) или «гвардии Капа». Я обратилась к руководителю музея: «Тут какая-то ошибка. Никто меня во время боя не фотографировал, да и себя я не узнаю». А он отвечает: «Никакой ошибки нет. Когда мы организовывали музей, об этом узнал бывший корреспондент фронтовой газеты. Он и прислал нам этот снимок, сделанный им как раз в Сталинграде. А вы по ходу боя просто его не заметили».
Через Волгу за бинтами
И это верно. Какое там озираться по сторонам, когда нервы напряжены до предела. То и дело ожидаешь стона или зова: «Сестричка!» «Гвардии Капа!» И тогда санинструктор Девятова без промедления бросалась на зов. И не важно: затишье или идёт непрерывная пальба с обеих сторон. Главное – успеть перевязать раненого, уложить на плащ-палатку и одной или с помощью санитара волоком оттащить в безопасное место.
Капиталина Николаевна честно признаётся: ни лиц, ни званий раненых не запоминала. Всё внимание – только спасению раненого. Потому-то она и попала на той же встрече в Волгограде в конфузное положение.

– Вышли мы с военфельдшером Машей, которая сегодня в Кургане живёт, из гостиницы. Присели на скамейку. Подходит к нам видный такой полковник с женой. Обращается ко мне: «Гвардии Капа! Узнаёшь?» Я подскочила по старой военной привычке: «Никак нет, товарищ полковник, я вас не знаю, вы ошиблись!» «А помнишь, формировались в 42-м в Уфалее? Был у вас такой шебутной младший техник, лейтенант Венька Гребнев!». «Веньку помню!» Он захохотал: «Так этот Венька я и есть!» И уже серьёзно, обращаясь к жене: «Надя, вот этому человеку я дважды обязан жизнью!»

Не только бывший шебутной младший техник Венька – будущий полковник Вениамин Гребнев был обязан жизнью сан­инструктору Девятовой. Её благодарили сотни бойцов 39-й дивизии... В условиях осады истощались не только запасы продовольствия и боеприпасов. Остро не хватало перевязочных материалов и крови для переливания. И тогда командир вызвал санинструктора Капу.

– Он приказал мне переправиться через Волгу, выйти на наших и запастись всем необходимым. Дал мне в подмогу двух солдат. Мы нашли на берегу лодку и ночью поплыли. А немцы периодически запускали осветительные ракеты на парашютиках. Они долго держались в воздухе и всё вокруг освещали ярким светом. Мы преодолели больше половины ширины реки, и тут нас заметили. И началось: вода закипела от разрывов снарядов. Одного сопровождающего убило, саму лодку разбило в щепки. И снова, как на Северном Донце, пришлось остаток пути добираться вплавь. На том берегу нас встретили морячки, прибывшие на Волгу с Тихого океана. День мы провели у них, а ночью с медикаментами, бинтами и банками консервированной крови отправились обратно.

За этот героический поступок Капиталину Девятову удостоили самой дорогой для неё солдатской награды – медали «За боевые заслуги».

Раз наяву и тысячу во сне
После победного прорыва под Сталинградом 39-ю дивизию перебросили на 3-й Украинский фронт. И снова оборона, но уже Одессы. Стоны раненых и спешащие им на помощь санинструкторы. Осколок угодил Капиталине под колено как раз у знаменитого оперного театра, где она перевязывала начальника полковой разведки Володю Пивоварова.

После госпиталя вернулась в родной Уфалей. Пошла вставать на военный учёт. Военкому заявила: «Оформляйте, но имейте в виду: мне надо догонять свою часть!» Тот не отреагировал, а лишь заметил, что кроме военного, ей надо встать и на партийный учёт. В горкоме партии она повторила ту же фразу. «Да не догнать тебе своих, – раздражённо бросил ей партсекретарь, – они уже Берлин берут! А у нас есть предложение: через два дня – отчётно-выборная комсомольская конференция. И мы будем рекомендовать тебя вторым секретарём горкома ВЛКСМ». Так Капиталина сменила боевую гимнастёрку на блузку с комсомольским значком. А вскоре встретила свою судьбу – Михаила Бродягина. Знала его ещё до вой­ны: он дружил с её старшим братом. На фронте воевал танкистом. Его танк штурмовал Берлин.

– Сам он каслинский, – уточняет Бродягина, – как только вернулся с фронта, сразу поехал в Уфалей меня искать. Поженились в 1946-м. Прожили мы с ним 35 лет...
Война прошла через всю жизнь Капиталины Николаевны. И не отпускает до сих пор. То и дело к ней обращаются с просьбой выступить перед школьниками и даже детсадовцами. А каждое воспоминание – как крик раненого: «Сестричка! Гвардии Капа!» Я спросил, как ей удавалось переступать через страх, естественный инстинкт самосохранения и бросаться под пули.

– Мы люто ненавидели этих фашистов! – просто ответила она, – ненависть и заставляла нас держаться, стоять насмерть. А страх был. Помните, у Друниной: «Я только раз видала рукопашный. Раз – наяву. И тысячу – во сне. Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне».

Капиталина Бродягина о вой­не знает всё. Вот почему она так ценит мир, которому мы обязаны ветеранам Отечественной, в том числе и ей – санинструктору, сестричке, гвардии Капе.
У вас нет доступа для просмотра вложений в этом сообщении.
Кондратцев Сергей Анатольевич
 
Сообщений: 3271
Зарегистрирован: 22 дек 2013, 15:55

Re: 39-я гвардейская стрелковая дивизия.

Сообщение Кондратцев Сергей Анатольевич » 13 янв 2016, 02:33

От Сталинграда до Победы
Николай Николаевич Тюкинеев: «Из нашего Магнитогорска целый эшелон выехал, все под Сталинградом были. Сейчас из нашей части, воздушно-десантной, никого нет. Все погибли…»

- Когда я в первый раз «Катюшу» увидел, обрадовался ужасно — «это же мои снаряды, это я их точил!». Старшему лейтенанту было, конечно, не до меня — он начал маховик вращать, и тут заиграла «Катюша», задымила, и эти болванки мои полетели. А внизу, в овраге, были сосредоточены немецкие войска, немцы к атаке готовились. Но мои снаряды достигли их и, конечно, поголовно уничтожили. Так я впервые встретился с «Катюшей» — мне всегда мило и приятно вспоминать об этом. Вот так, значит, мои снаряды послужили.

Мальчишеский восторг. Конечно, это были «его» снаряды, как же иначе? Ведь до отправки на фронт Коля Тюкинеев именно такие снаряды точил в родном Магнитогорске. В 1941-м году шестнадцатилетнего подростка на войну не пустили, мал еще. В ожидании семнадцатилетия героически настроенный Коля Тюкинеев работал токарем на заводе. Работал так, словно собирался в одиночку обеспечить снарядами всю Красную армию.

В 1942 году пришла долгожданная повестка из военкомата. Воздушно-десантные войска. Несколько месяцев подготовки — и на фронт. Из Магнитогорска — под Сталинград...

Рассказ Николая Тюкинеева — о его первых и последних боях на войне.

Отступали от Дона до Волги
Я фактически ребенком там был, необстрелянный. Первое время очень было страшно, даже описать невозможно, настолько было страшно. Я там не солдат был, а просто размазня. Пули летят — а кажется, что все они летят на тебя. И это был большой страх.

Я метался по берегу, не знал, куда себя деть. И от этого метания я настолько устал, что уже был на все готов. Скажут — «сейчас тебя расстреляем», и я готов был. Ночь, темно, а пули трассирующие летят и светятся, и кажется, что они все летят на тебя. Я так устал, что плюхнулся под куст, и думаю — убьют так убьют, бог с ними. И сразу растворился, упал, настолько уставший от страха был.

Но за несколько дней обстрелялся, потом как опытный солдат уже действовал. Адаптируешься — и все нормально, все хорошо…

Мы отходили, 60 километров отходили к Сталинграду. Когда-то при Петре Первом там копали канал, хотели Дон соединить с Волгой. Этот ров по сей день существует. Ров глубиной метра четыре. Так вот — все шли поверху, а мне интересно стало. Сейчас, думаю, самолет налетит и в пух и прах всех разнесет. Почему же по дну не идти? Товарищу говорю — пойдем, вниз спустимся. Никто со мной не пошел, я спрыгнул в ров и иду. А потом смотрю — что такое? Свежая земля. И в шахматном порядке. Свежая земля, и выровнено так… Посмотрел назад — там тоже в шахматном порядке.

Я встал одной ногой, а другая поднята и не знаю, куда ее поставить. Дошло до меня. Оказывается, я по минному полю шел. Еле-еле развернулся и след в след вышел оттуда. Только потом, при выходе, увидел красный флажок. Минеры поставили, что здесь мины. Таких ситуаций было бесчисленное множество, сам не знаешь, куда и как попадешь…

Майор Дорогуша
Мы все время отходили, потихонечку, и вышли к северной окраине Сталинграда. 23 августа, когда немцы начали бомбить город, мы с этой окраины все видели. Самолеты как галки летают, то в пике идут, то из пике, там дым, все серое. Ничего не видно, кроме пыли и силуэтов. Все в дыму. Дым и пыль. И так без конца. Бомбы сыплются, снаряды сыплются…

Заняли мы оборону в районе завода «Красный октябрь». Сзади нас — Волга, метров 500, даже меньше. С левой стороны, за оврагом — Мамаев курган. И цеховые здания. Они уже разбомбленные, от них только «скелеты» остались.

Наша дивизия — между цехами. Там стояла посередине труба. За трубой — немцы, по эту сторону мы, а дальше уже Волга.

Но к тому времени я уже опытный был. Знал, когда стрелять, когда не стрелять. Если немец выстрелил — засекаешь это место, прицеливаешься, ждешь, когда он снова высунется. Потом он только показался — стреляешь, и если немец больше не показывается, значит, ты достиг цели.

Был у нас один офицер — майор «Дорогуша», мы его так прозвали. Однажды подзывает меня: «Дорогуша, подойди ко мне». Я подошел. Он говорит — «Видишь вон ту балку?» — «Вижу». — «Там снайпер сидит и постреливает. Слушай, дорогуша, шлепни его». Вот так просто — «шлепни», и все. А снайпер есть снайпер, он хитрый, опытный, он все видит, он выбирает такое место, чтобы кругом на сотни метров все разглядеть, кто идет, что идет, и стреляет только в нужное время. А ты получил задание, ты должен хитрее его быть. Подойти каким-то образом незаметно, взять на мушку и уничтожить.

Вот такие вот явления были. Казалось бы, так все просто и ничтожно, а в то же время нужна большая хитрость.

Ад «Красного Октября»
Огонь и с нашей, и с их стороны сумасшедший был. А иначе там удержать невозможно было. Немцы лезли, им нужно было до Волги. А у нас Волга прямо за спиной, даже шагу нельзя было сделать назад. Никуда нельзя было. Вот так вот и стояли и бились, сколько можно. Иногда стволы так накалялись, что патроны уже выплевывали, а не стреляли в цель. Вот такое было дело.

Иногда до того уставали, что на ходу спали. Бывает, очнешься — ага, спал, — и опять глаза закрываешь. Уставали сильно, от разных напряжений. Нервы, что ни говори, постоянно в напряжении. А потом уже отключаешься и думаешь — «ладно, что будет, то и будет». Если там на пять-десять минут передышка — это уже большое дело. Там же без конца лезли.

Знаете, мы озверевшие были. Ведь и нам внушили, что немцы звери. Не жалко их было. Конечно, по-разному бывает. Но когда идет горячий бой, тут уже не спрашиваешь. Тут только так: враг и никакой пощады. И он не щадил, и мы не щадили. Истребляли друг друга. По-страшному…

Конечно, ходили и на Мамаев курган. Там артиллерия немецкая обстреливала. Там как на ладони — куда нужно, туда и снаряд пускай вокруг. Надо было немцев вытеснить. Так дважды и вытесняли. А трижды они нас вытесняли…

Огонь, конечно, сумасшедший был. И наша, и немецкая артиллерия, и самолеты бомбили. Снаряды падают без конца, рвутся… Сплошные осколки. Дождь столько капель не выбросит, сколько там было осколков...

11 ноября 1942 года осколком меня и ранило в грудь. Снаряд разорвался неподалеку. Переправили на левый берег, в госпиталь. Потом эвакуировали. Вот такое дело. Я, значит, со 2 августа по 11 ноября участвовал в Сталинградских боях.

А погибло много... Из нашего Магнитогорска целый эшелон выехал, все под Сталинградом были. А сейчас — только Иван Петрович, подполковник, мы с ним были с одного полка, да я. И больше никого нет. Помню Ивана Медведева, Ивана Демненко — все были из нашей части, воздушно-десантной. 39-я гвардейская стрелковая дивизия. Никого нет, все погибли…

1945. Время милосердия
Наша 9-я гвардейская воздушно-десантная бригада стала 298-м гвардейским стрелковым полком. И с этим полком я двигался по Румынии, по Венгрии, Австрии, Чехословакии.

В конце войны, в Альпах, начальник штаба дал мне задание — «приведи языка». Мы с товарищем пятерых немцев взяли в плен и повели в штаб. И вот нас двое, их пятеро. Товарищ мой идет впереди, я сзади. И немцы цепочкой. Конечно, оружия у них нет, но рюкзаки тяжелые тащат с собой. Немцы есть немцы. Наши, наверное, все бы бросили.

И тут один, последний идущий, бросил рюкзак, встал на колени, схватился за сердце и говорит: «их кранк, я больной, не могу идти». Я говорю — нет-нет, давай-давай, марш марширен. Он — «не могу». Ну, по горам там все же… Я посмотрел на него — действительно, у него болезненный бледный вид. Ему, наверное, лет сорок. Мне тогда было 20, ему 40, тогда казалось, что он старик. Тогда я его же товарищу говорю — «коммен зи хир, битте». Он — «найн», ни в какую. Я сразу взвел курок, а он на меня зло посмотрел, нагнулся, схватил рюкзак этого больного — такой богатырь здоровый, — и потащил. А болезный мне — «данке шон, данке шон». Мне, значит, спасибо. Так ведь жалко. Может, он жене потом расскажет — видишь, русский солдат спас. Он же больной, куда его. Ясное дело. Жалко.

Привели мы их вдвоем с напарником. А начштаба мне, прямо анекдот, говорит: «Слушай, Тюкинеев, я же тебе сказал — приведи одного. А ты мне зачем целую ораву приволок?». Я говорю — знаете, товарищ майор, они там готовы всей ротой сдаться, они три дня ничего не ели, голодные сидят, и думают, что здесь в плену их хотя бы покормят. А он — «что здесь, откормочный пункт, что ли?!» Сейчас смешно кажется, но ему тогда уже надоели эти пленные и прочие…

В общем, до Берлина мы не дошли. Под Прагой, в городе Нетолице, встретились с американцами в День Победы, и на этом все закончилось. Хотя некоторые немцы еще сопротивлялись — наши и чехи таких в лесу вылавливали. Войны уже не было как таковой, просто некоторые упорно не сдавались, СС-овские части.

А потом со сводными войсками — американскими, английскими и советскими — организовали парад Победы. Это было в городе Нетолице. Перед парадом нужно было выстирать гимнастерки. Начали мы их стирать — а они у нас в руках расползаться стали. Словно на нашем поте и грязи держались. Что делать? Отставить стирку! Залатали кое-как, нашли белые простыни, подворотнички пришили, манжетики беленькие…

С сапогами — та же беда. Подошвы сапог были тоньше бумажного листа, всё стерто. Проволокой укрепили, кремом намазали — и с виду вроде ничего. Проволоки не видно — и ладно, пошли на парад.

Американцы по сравнению с нами были нафуфыренные — у всех шерстяные гимнастерки, все гладко выбритые, одеколоном от них пахнет. А от нас потом несет. Я вот сейчас думаю — а чего мы стеснялись? Мы же воевали! Нам действительно каждый метр потом и кровью доставался!

Собрались мы на площади. Сводный оркестр, сводные генералы на балконе, и сводные войска. Первый ряд — русские, второй ряд — американцы, третий — англичане, потом опять русские, американцы и так далее. Я был в четвертом ряду. И вот только оркестр заиграл, команда «парадным маршем!», и вдруг из-за ограды чехи выбросили человека, прямо под ноги знаменосцев. Там знамена английские, советские, американские были — а чехи поймали эсэсовца и вот так его под знамена выкинули. Немец упал лицом на землю, содрал себе кожу. Конечно, бить не разрешили, всё-всё-всё. Забрали его, увели, парад все же начался, и все благополучно кончилось.

А вечером застолье было, опять американцы и наши сидели, праздновали Победу. Наши немного подхитрили, сделали так: через одного сажали. Нам налили по полстакана простой воды, а им — по полстакана спирта. Американцы похвастались, мол, мы сегодня будем пить по-русски. Ну, они «по-русски» напились, мы их приволокли в их часть, сдали. А генерал наш, Макаренко, говорит: пили вместе, а ваши слабоваты оказались!
У вас нет доступа для просмотра вложений в этом сообщении.
Кондратцев Сергей Анатольевич
 
Сообщений: 3271
Зарегистрирован: 22 дек 2013, 15:55

Пред.

Вернуться в История и боевой путь соединений и частей Вооруженных Сил СССР. Операции Великой Отечественной.

Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 3

cron